[zagugly]

Нашел у себя фанфик, который писал вообще-то в подарок одному человеку, но потом передумал его выставлять. Тогда я понимал, что это ИЗУМИТЕЛЬНЫЙ ФАНФИК!(с), но было просто хреново от осознания, что я делал подарок, делал-делал, и в итоге... Пффф!
Со временем ничего и не поменялось, разве что мое отношение к этому, так что я со спокойной душой признаю - да, это ИЗУМИТЕЛЬНЫЙ ФАНФИК! И могу даже дать вам почитать.

Фэндом: Trinity Blood
Название: Checkmate или Один раунд в шахматы.
Персонажи: Уильям, Бригитта, Исаак и массовка.
Жанр: приключения, мистика.
Предупреждение: махровое AU, вы же меня знаете.)))
Было написано в подарок для  Bartolomeow von Iqus

А это чтобы вас заинтересовать:
- Уильям, повторяю, не надо трахать королеву!!! Инквизиция не дремлет.(с)

бугага

В Лондоне шел дождь, но эти волшебные звуки нельзя было услышать в застенках Тауэра. В узкой высокой камере было холодно и сыро, и даже вентиляционный люк не мог быть слуховым окном в мир - там всегда завывал ветер.
В эту престижную тюрьму попадали только лица благородного происхождения, поэтому узник в своей камере был один, ничто не нарушало его одиночества, разве что шаги караульных за массивной дверью.
Для высокопоставленных преступников обычно камеры обсутраивались куда лучше, нежели эта, там можно было устроиться с комфортом, в некоторых был камин. Но только не для предполагаемого убийцы королевы, и только не для молодого кандидата наук, предполагаемого террориста, бунтовщика против монархического строя Британии.
Проофессор все время проводил во сне или в забытьи, насколько это было возможным. Бесконечные допросы вызывали у него стойкое отвращение ко всему, так, что он даже толком не ел. Первое время он пытался выйти из этого ужасного положения, но с каждым днем, проведенным в Тауэре, надежда в нем угасала.
Но вот однажды грохнула связка ключей в замочной скважине двери, вошел надсмотрщик в сопровождении двух молодчиков. Свет из коридора выхватил в полумраке камеры светлый силуэт молодого человека в тюремной робе, крайне измученного своим положением, но все еще державшимся благодаря недюжинной силе воли.
- Тебе крайне повезло, тобой заинтересовалась сама королева. Она хочет тебя увидеть. Эй, да ты понимаешь, что тебе говорят?
Узник, казалось, соображал с трудом, и смотрел угасшими глазами. Его потрясли за плечо.
- Не теряйся, кинься ей в ноги и проси помилования. Это твой шанс быть на свободе.
Парень не верил, что все так просто может поменяться в его жизни. Нет, в худшую сторону все может измениться менее чем за секунду, но вот чтобы в лучшую... Он не прекословил, старательно изображал улыбку на лице и старался поспевать в такт шагам конвоя, чтобы его не тащили. В первые дни он в отчаянии перебирал возможности сбежать, один мудренее другого, да только потом силы оставили его, и сейчас узник твердо решил - он не будет просить помилования. Он не станет умолять, ползать в ногах. За что он будет просить пощады, если он не сделал ровным счетом ничего, чтобы заслужить заточение в Тауэре?! Просто-напросто он сдружился не с тем человеком, и в его доме нашли специфического содержания литературу. Он никогда не выступал против монархического порядка королевы Бригитты, и никакого отношения к неудачному террористическому акту он не имел.
Узника транспортировали в служебном автомобиле, но дорога была короткой, а когда его вывели, оказалось, что за пределы тюрьмы он и не уезжал. Страшная догадка мелькнула в его голове - скорее всего его в этом глухом дворе его и расстреляют, а Бригитта выразила естественное желание поглядеть на своего предполагаемого убийцу. Студент затрясся, зубы выбили дробь, и ему стоило неимоверных сил держаться. Королева не заставила себя ждать, и уже через минуту её экипаж был рядом. Она появилась на месте в окружении охраны. Свой внимательный, прожигающий все и вся взгляд она сразу же устремила к узнику, переминавшемуся у выщербленной старинной стены. Над ним услужливо держали зонт.
Королева, уже довольно немолодая, в дорожном платье производила на ум молодого человека почти такое же впечатление, как если б он увидел её во дворце, окруженной придворными дамами. Она заговорила, и её речь не была для него полной неожиданностью.
- Я люблю иногда посмотреть в глаза своим врагам. Я встречала разных людей, но почти все они пресмыкались передо мной и вымаливали прощения. У меня, той, которую они ненавидели несколько дней назад назад больше всего на свете. Тюрьма лечит от ненависти, неправда ли, Уильям Уолтер Вордсворт?
Уилл вздохнул. Сначала ему захотелось вырваться, бежать, лишь бы только все осталось позади. Но и этот порыв он задавил в себе, внушив, что лучше от этого не будет. И это было так.
Он пожал плечами, не решаясь вымолвить ни слова ей в ответ, хотя досмотр узника напоминал скорее светскую беседу.
- Почему вы не падаете ниц? Вам есть что сказать мне напоследок, молодой человек? - её голос дрожал от негодования. Она ожидала увидеть пресмыкающееся существо, а вместо этого увидела человеческую тень, без чувств, эмоций и желаний. Концерт явно не удался сегодня.
- Если я скажу, что я невиновен, все равно никто не поверит мне, так что мне нечего сказать вам, - почтительно ответил он, склонив голову.
На его бледный лоб упали нечесанные пряди волос.
- Но вы не будете отрицать, что ваш друг замешан в терроризме?
- Я и этого не знаю, - он тщательно взвешивал в уме слова, прежде чем сказать их вслух. - Мы никогда не разговаривали с ним об этом, и никогда я не открывал его личный шкаф, чтобы знать это все наверняка. Мы были просто друзьями, и возможно, он так же невиновен, как и я. Я не могу этого знать, - повторил он. - Простите, что ничем не могу помочь вам.
- Что ж, - Бригитта скучающе вздохнула. - У вас наверняка есть последнее желание?
Уильям поднял голову и заставил себя посмотреть ей в глаза.
- Я хочу съездить на могилу к своей жене. Это все.
Королева кивнула. Он заметил, что она как будто бы растерялась, но прежняя тихая ненависть, на которую способны только монархические женщины, исчезла. Она словно задумалась над его словами. Впрочем, Уилл не верил, что её может тронуть что-либо из его биографии.
- Отойдите, - вдруг приказала она конвою. - Мне нужно переговорить с молодым человеком с глазу на глаз.
- Ваше Величество, заключенный может быть для вас опасен! - воспротестовал начальник охраны.
- Это приказ, - добавила она, чтобы это было очевидно и понятно.
Уиллу всунули в руку зонт, даже потрясли, чтобы проверить, держит он его или же не соображает, где он и что он, и Уильям остался стоять у стены один. Королева степенно подошла к нему, пачкая подол дорожного платья.
- Мальчик мой, вы ведь еще верите в то, что монарх - ставленник от Бога?
Уильям не просто верил в это, он знал где-то в глубине души, что так оно и есть. А сейчас даже чувствовал, или же он был настолько вымотан, что ему мерещилось и чудилось всякое в сиянии дождя.
- Да, - он разлепил бледные губы, чтобы сказать это.
- И вы наверное верующий человек, не так ли?
- Нет, - он мотнул головой. - Возможно, у вас есть Бог, который защищает вас. Но я никогда не ощущал в своей жизни влияние высшей силы, и потому я говорю вам честно - я не верю, - он усмехнулся, и Бригитта заметила морщинку на его щеке, еще совсем неглубокую, в которой скрывалось презрение ко всему вокруг, и прежде всего - к себе самому и своему образу жизни.
- Посмотрите-ка на меня, - властно сказала она вдруг и подняла двумя пальцами за подбородок его голову, вглядываясь в его глаза. - Вы ведь очень умный человек. Вы могли сбежать отсюда, но не сделали этого, - она странно улыбнулась ему, так, что совершенно было нельзя понять, что же она хотела сказать этим.
А потом опустила теплую руку на его лоб, словно меряя температуру. Тепло было настолько живым и приятным, что Уилл не сдержался и закрыл глаза, не понимая, не то наслаждаться этим ощущением, не то воспринять его превратно или вообще не придавать значения.
- Уведите его.
Вордсворт задрожал. На него снова накатил страх, но когда его отволокли в машину, он понял, что расстреливать его не собираются. Королева с минуту говорила с тюремщиками, давая указания скорее всего по поводу узника. А после, когда она покинула двор, машина тронулась, и его увезли обратно, в вековые башни Тауэра, где как оказалось, когда-то сидел и его предок. Там он заснул от переживаний крепким сном, но казалось, что тепло, переданое ему королевой, растеклось по его венам, и теперь ему нечего бояться. Отчего-то он был уверен в своем завтрашнем дне, и чувства не подвели его.
На следующий день он был отпущен на свободу приказом Бригитты.
- Да ты родился в рубашке! - говорил ему надсмотрщик, отдавая личные вещи. - Уж не знаю, чем ты ей приглянулся, только шансов у тебя было ровно как у моей табуретки.
Меланхолия, которой он заразился от сырых стен, подсказывала ему, что это было не просто удачное стечение обстоятельств. Нет, королева явно что-то хочет от него, но чего? В первую очередь, он просил у неё возможности навестить ныне покойную жену, и он решил в тот же день, не мешкая, выехать на кладбище, где в семейном склепе покоилась его супруга.
Но сначала он поехал к себе домой. Беспорядок в доме после серии обысков задел его за живое. Словно сама судьба смела в один ком все то, чем он жил последнее время, чему радовался и чему печалился. Со слезами на глазах он начал понемногу разбирать весь тот хаос, который устроили полисмены. Книги, вещи, платья жены, на которые у него так и не поднялась рука в свое время - все это ровным слоем покрывало пол. Уборка затянулась на полдня, потому что каждая вещь вызывала у него живые воспоминания, от которых слишком трудно было отделаться. Еще не так давно за круглым столиком они с другом и супругой пили чай, разговаривая на пространные темы. Казалось, так будет всегда. И что же? Друг оказался врагом, а любовь - кинжалом в сердце одинокими вечерами.
Впрочем, об этом можно было думать бесконечно, а можно было сию же минуту забыть, что было предпочтительнее. Именно сейчас, когда священное тепло монарха коснулось его, он не мог позволить себе сидеть сложа руки и горевать, у него уже была для слез и переживаний целая уйма времени. И это время прошло.
Тюрьма лечит от ненужных воспоминаний, ибо что же там делать, как не вспоминать?

Иногда ему казалось, что он тихо сходит с ума. Съезжает с катушек. Да, и почему бы и нет, если он провел далеко не самые лучшие дни в своей жизни? Кто угодно мог бы уже много раз погибнуть или сойти с ума, но он был очень умным для этого... Да, королева была права.
Ставленник от Бога. В этом определенно что-то было.
Размышляя так, в попытках понять свое внутреннее состояние, Уильям подъезжал к католическому кладбищу, которое располагалось в получасе езды от Лондона.
У входа в склеп он замешкался, размышляя, стоит ли туда вообще входить. Ведь воспоминания еще не остыли, чтобы можно было без вреда для себя возвращаться к ним снова и снова. Но он пересилил себя и шагнул внутрь.
Когда-нибудь и он окажется здесь, так почему же он должен бояться неизбежного? "О, это будет совсем нескоро!" - услышал он знакомый голос в своей голове и замотал ею, стараясь избавиться от наваждения.
За последнее время он так переволновался, что образ Бригитты был для него тем еще навязчивым видением, жившим отдельно от его рассудка и чувств. Но надгробная плита могилы вернула его к реальности. Ненадолго.
Он опустил букет живых роз на холодное надгробие. Его жена любила богатые насыщенные цвета, и потому розы были бордового цвета. Их аромат был сильнее запаха сырости, и на некоторое время поборол его, отчего Вордсворт снова окунулся в воспоминания, в которых его супруга была жива. Вскоре её образ стал настолько сильным, что он почти яственно услышал будто бы шепот, обращенный к нему.
"Мы никогда не умираем. Нет в этом мире ничего более невозможного, и оттого совершенно абсурдного, чем смерть."
Встревоженный этой яркой мыслью, Уильям очнулся от грез, вскочил и вышел наружу.
Он вертел на пальце кольцо, в задумчивости глядя на очертания крестов и надгробий огромного кладбища. Он не хотел его снимать, и уже привык, что во время раздумий его можно покрутить, вот как сейчас, и так легче думалось.
Как понимать это наваждение? Человек умер, его нет. Или он все же есть? Вот пожалуй что значат слова "Ты будешь жить вечно в моем сердце" Стоило только извлечь из памяти любимый образ, и он снова оживал. Снова и снова.
"Она здесь, она рядом со мной." И опять волшебное тепло разлилось от макушки до пяток. С чувством облегчения и даже радости покидал он унылое кладбище. Теперь он понимал, что следует делать, он знал, что стоит бороться.
Ему есть ради чего жить.

Дома, когда все было приведено в более-менее идеальный порядок, Уильям раздумывал над прочитанным в свежих газетах и поигрывал маленьким резиновым мячом, бросая его на пол и снова подхватывая его. Но вот он не успел поймать мяч, и тот, упруго подпрыгнув, полетел в стену, вдруг просочившись сквозь неё и исчезнув бесследно.
- Эй!
Уильям был удивлен, поражен! Либо он медленно сходит с ума, либо...
Он подошел к стене и провел рукой. Ничего. А что если?.. Он выбросил вперед руку, и та, не встречая препятствий, прошла сквозь стену. Ошеломленный, Вордсворт поводил ею немного по ту сторону и убрал. Ряби и прочих спецэффектов не было, стена не изменилась ни на йоту, но вот что могло произойти, пока его не было?
- Что это такое?
Словно в ответ на его вопрос, по ту сторону затрещала автоматная очередь. Инстинктивно он дернулся в сторону, спрятавшись за шкафом.
- Ах! Аааааа!
Одна из пуль скользнула по его руке. Рана была совершенно не смертельна, но кто мог стрелять оттуда?! Если предполодить, что это был проход в квартиру соседа, то уж у соседей не было автомата, это он знал точно. Если только все происходящее не было игрой его больного воображения. но ведь кровь на руке была более чем настоящей! Уильям прислушался. За стеной все было тихо. Он сделал шаг в сторону, скрипнув половицей, и в ту же секунду упал на пол, потеряв сознание. Периодически он приходил в себя, и видел себя, лежащим на кровати на животе, а возле него постоянно стояли двое, в форме и черных лакированных сапогах, что-то обсуждая между собой. Когда же он окончательно очнулся, его рука была перевязана, а шкаф был сдвинут, наполовину прикрывая ту дыру, что он обнаружил по воле случая.
Что же это все-таки было? И что находится по ту сторону? Это и предстояло выяснить.
Для начала Уилл соорудил робота с видеокамерой, который должен был передавать данные на монитор. Но вот беда - пространственая дыра не доходила до плинтуса, а попытка зашвырнуть туда робота была крайне неудачной - камера сразу же отказала, и снова прозвучала автоматная очередь.
"Да что там такое находится?!" - думал он, задвигая шкаф. Это не помогло - пули решетили мебель. Вдруг он услышал, как в оставшийся проем снова кто-то вошел в его комнату. Он затаился, стараясь не дышать. В прошлый раз ему не удалось рассмотреть визитеров, но вдруг теперь получится? Но как только он шевельнулся и выглянул из-за шкафа, он снова упал без сознания от воздействия неведомой силы. На этот раз его не удосужились уложить на диван, и очнувшись, он помнил только светлое пятно силуэта, словно кто-то умело вырезал визитера из его памяти.
Отдышавшись, Уильям ощутил все тот же знакомый страх.
Бежать, бежать отсюда ко всем чертям! Бросить все и скрыться от властей.
"Да, почему бы и нет, но если я никогда не загляну туда, я не смогу жить с мыслью, что у меня был шанс."
У него был не только шанс, но и выход из сложного положения. А это вдвойне раздражало любопытство.
Уильям питал некоторую слабость к доспехам, и потому любил иногда уединиться в небольшой лаборатории, чтобы сотворить приходящие в его голову образы. Можно сказать, что он был поэтом на ниве кузнечного дела. Из общего беспорядка разрушенной лаборатории он выудил заготовки и постарался довести их до ума тем, что осталось от погрома.
Над этой разработкой постоянно смеялась его супруга, ведь кому мог понадобиться доспех, стилизованный под льва, в котором человек мог свободно встать на четвереньки и без труда так перемещаться, благодаря искусственным усилителям и пружинам? Впрочем, через некоторое время он тоже перестал видеть в этом хоть какой-то здравый смысл, но заготовки все же сохранил. И вот теперь они могли ему пригодиться, когда он шагнет сквозь стену в неизвестность.

За стеной оказался темный коридор. Было тихо. На потолке горели мертвым светом неоновые лампы. И лишь только механический лев сделал шаг, в его сторону повернулось еле различимое дуло в стене, выпуская по движущейся цели огонь.
"О боже!"
Профессор двигался в доспехе достаточно быстро, рысью он преодолевал коридор с мощной охранной системой. Кто-то был заинтересован в этой одностороннем портале. Но неужели, неужели всем этим заведовал Исаак? Это невероятно, это уму непостижимо! Да и как такое вообще могло быть?!
Впрочем, что об этом думать, тут следовало действовать быстро и соображать мгновенно. И потому он бежал от пуль, нырнув в первый же поворот, который тоже простреливался, но уже не так эффективно. Он ожидал, что обслуживающие этот сектор визитеры обнаружатся, но отключать систему охраны никто и не собирался. Похоже, кто-то был заинтересован в том. чтобы наглеца изрешетило в клочья. Чуть передохнув, Профессор снова продолжил свой путь в веренице коридоров. Он долго бродил, изучая попадавшиеся на его пути комнаты и лаборатории, но вскоре все это ему наскучило. Какой смысл блуждать в одиночестве, если некому объяснить вообще, что тут происходит, и унять вопли воспаленного разума? Но вот наконец он набрел на комнату, задрапированную темной тканью. В центре её стоял небольшой стол из темного дерева, а на нем была доска с расставленными шахматами, подсвеченная умело спрятанными лампами. Уильям встал на ноги и осторожно снял шлем - уж тут его никто расстреливать не собирается? Он осторожно подошел к столу, рассматривая фигурки шахмат. Кажется, именно такие были у Исаака, вот только доска другая, массивнее.
Он устало сел на стул, и тут же напротив появилась голограмма. Сначала изображение плыло рябью, но вот, оно стало четче, и Уильям смог разглядеть в нем своего друга.
- Исаак? - воскликнул он, не веря своим глазам. - Что ты тут делаешь?
Исаак в это время находился где-то далеко, скорее всего, сидел на мягком диване, или в кресле и курил.
- Я здес по работе, - он усмехаясь, приветствовал его кивком головы. - Это мой временный офис. Ах, вот это костюм! - заметил он наконец и рассмеялся в голос, разгоядывая сидящего напротив Уильяма. - Ты всегда умел меня удивить.
Что-то было в это словосочетании "временный офис". Скорее, "офис" вне времени и пространства.
- Зачем это все? Для чего это? - Уильяма сейчас занимало другое, и комплимент по поводу своих доспехов он пропустил мимо ушей.
- Позволь мне не вдаваться в пространные объяснения, ты не должен знать и малой толики того, что увидел. Впрочем, я сам виноват в этом, я и не предполагал, что тебя отпустят из Тауэра так скоро, а оттуда, как тебе известно, мало кто выходит спустя несколько дней. Ты разговаривал с Бригиттой, - он нахмурился, словно укоряя Вордсворта в этом невольном разговоре. - Я не могу знать, что эта женщина сказала тебе, но позволь, раз уж ты здесь, одну партию в шахматы, как в старые добрые времена. А ценой выигрыша будет жизнь королевы и её приближенных, - он щелкнул пальцами, и драпировка отъехала чуть в сторону, открывая ошеломленному Уиллу вид на Букингемский дворец.
- Твои черные, мои белые. Ты согласен?
- Да, - ответил Уильям, не подумав над предложением Исаака как следует. Опустив взгляд на доску, он снова перевел его на дворец, и его осенила смутная догадка.
Шахматы - план минирования дворца. Скорее всего у Исаака там были свои агенты, и провернуть такую операцию в общем не составляло труда. Батлер был очень хитер, и вряд ли он будет довольствоваться просто обычной игрой в шахматы. О нет! Тут было все гораздо сложнее. И то, что он заранее подготовил доску, расставив фигуры, и то, что доска была очень громоздкой, все указывало на то, что это пульт управления взрывчаткой. Вот только осталось понять, по какому принципу он работает...
- Так мы играем? - уточнил Исаак, взяв прозрачными пальцами круглую голову пешки.
- Нет! - вскричал Уильям, и брови Исаака взметнулись вверх. - Пожалуйста, дай мне немного времени подумать. Не двигай ничего, умоляю!
- Хорошо, - кивнул Исаак, оставив фигуру в покое. - Только недолго.
- И мы обязательно поиграем, - успокоил его Уилл.
- Я жду.
Уилл снова погрузился в свои мысли.
Эта доска наверняка была подготовлена с какой-то целью. Скорее всего именно черные фигуры являются спусковым крючком, и сработают, если он поднимет одну из них. Тогда раздастся первый взрыв в том секторе, к какому фигурка и относится. Белые фигуры тоже выступают в роли чего-то, но в роли чего именно? Дополнительного шнура в этой связке, который и следует резать? Можно было бы начать игру, укладывая на место сдвинутой фигуры что-то. У Уильяма с собой было только немного монет, но это не помогло бы ничем. Значит, белые фигуры в этой всем так же важны, и именно с них стоит начать.
Уильям утер латной перчаткой влажный лоб.
- Я предлагаю, давай поменяемся фигурами, - и он нежно стал убирать белые фигуры слева направо по двое, а затем и черные.
Исаак с минуту смотрел на манипуляции друга, словно не веря своим глазам.
- И как же ты догадался?! - вырвалось у него.
- Элементарно, милый. Я слишком хорошо знаю твои манеры, - усмехнулся Уилл, понимая, что все сделал правильно.
- Но это невозможно... - Исаак побелел от злости, поднимаясь. - Я недооценил тебя. Что же... Тем хуже для тебя, ведь ты испортил чудную игру и не менее чудесный вечер. Ты понимаешь, что теперь мы уж точно никогда не будем хорошим друзьями? - в его словах прозвучала едкая ирония.
- Просто тебе надо играть не на людские жизни, а хотя бы на деньги, - попытался он успокоить Исаака, вставая из-за стола вместе с ним.
Возможно Исаак нажал что-то, потому что в следующий момент доска, свободная от фигур, перевернулась, на той стороне оказались электронные часы, отсчитывавшие последние несколько секунд, отведенных на спасение.
- О нет!
Уильям мгновенно водрузил на голову шлем и бросился наутек из комнаты, перестроившись в горизонтальную плоскость. Скорее всего, в следующий момент его просто оглушило, потому что он помнил только, как неведомая сила швыряет его вверх, и внизу разлетаются горящие остатки комнаты без единого звука.
Когда он открыл глаза, было уже темно. Сквозь щели в шлеме воздух проникал с трудом, рот был забит пылью, глаза слезились и болели. Все его тело было сдавлено, он это чувствовал даже сквозь доспехи. Нельзя было пошевелить и пальцем, а впрочем, наверное и крайне опасно. Он мог обвалить на себя еще больший вес обломков, или что там было... А если все это находится в заброшенном, богом забытом месте? Тогда его никто не спасет, и он погибнет здесь мучительной смертью. Уильям застонал от ужаса.
От неуправляемой истерики его удерживала мысль, что воздуху ему тогда точно не хватит даже и на час. В этот страшный для него момент он снова вспомнил прикосновение королевы и внезапно успокоился.
Его обязательно найдут, и в этом можно не сомневаться.
Он сомкнул воспаленные веки и провалился в забытье.

Агенты держали в поле зрения предполагаемого преступника всего один день, а затем он бесследно исчез. Просто растворился в воздухе. Он зашел в свою квартиру, и не вышел. Каким образом ему это удалось, было совершенно непонятно. А потом в доме начался внеплановый ремонт. Жители дома пожаловались на утечку газа в подвале, а так как их было не так уж много, было принято расселить их в гостиницах во избежание. Утечку долго искать не пришлось, ночью бумкнуло знатно, и дом рассыпался в считанные секунды. Завалы разбирать особо никто не торопился, но недосчитавшись пары рабочих, было принято в срочном порядке разгрести обломки. Ну правда, мало ли кто там мог оказаться? Выудив наконец искореженные тела пропавших людей, на этом работы снова встали. Впрочем, вместе с телами выудили все еще действующего робота с камерой, который порывался куда-то ползти, но уже не снимал - кончилась емкость памяти. Он обгорел местами, но в целом сохранился ловольно неплохо. Робота тут же сдали полиции, мало ли что это за штуковина и как она могла попасть в дом. В полиции тоже не торопились, и только на следующий день инспектор подключил робота к компьютеру, чтобы просмотреть информацию в нем.
Интересного поначалу было мало, поскольку камера выдавала только белый шум, как при поломке.Но когда она каким-то образом восстановилась, можно было увидеть загадочного происхождения коридор с фантастической системой охраны. И чем дальше забирался робот, тем интереснее и инстереснее открывалась картина. Промотав видео, бывалый следователь наткнулся на невероятное - за шахматной доской играли человек в львином доспехе и сияющая голограмма террориста номер один. Судя по звуку, игра эта была не чем иным, как разминированием Букингемского дворца. И если все это было достоверно, предстояла глобальная проверка и здания, и людей, там работавших. Но ведь если нашли робота, значит должен был найтись и тот человек в доспехе там же.
Благодаря сигналу полиции работы по разбору завалов снова возобновились. Доспехи вскоре нашлись, и может быть, человеколев выбрался бы сам, если б раньше так не медлили, а теперь он ослаб без воды и пищи. Никто не надеялся, что "начинка" все еще жива. Когда срезали забрало шлема в виде львиной пасти, под ним оказалось совершенно белое лицо молодого человека, который жадно хватал ртом воздух и казалось, агонизировал.
Но внезапно успокоился, открыл воспаленные веки и пробормотал что-то потрескавшимися губами, растягивая слова.
- Что? - растерялся не менее молодой спасатель.
- Верни забрало, идиот. Свет в глаза...
К нему подошел более опытный человек.
- Он что-то просит, не могу понять.
- Да закрой глаза ему!
- Он ведь живой!
Вместо ответа забрало воткнули на место и в таком виде Уильяма транспортировали в тюремную больницу, где он вскоре и очнулся.
Он довольно спокойно отнесся к факту, что он по-прежнему в тюрьме. Кто же будет отпускать преступника, пусть даже предполагаемого? Он плохо помнил происходящее, все казалось ему дурным сном с участием Исаака.
Пока не пришел инспектор, и его первыми словами было:
- Вы знаете, что благодаря вам был предотвращен крупнейший в истории Англии терракт?
Уилл только пожал плечами. Он подозревал, что так было, но уже столько воды утекло... Откуда б ему знать наверняка? Может это все было игрой воображения.
- У нас есть материалы, - не сдавался ревностный служитель Закона.
- Значит, это все-таки было...
- Некоторые моменты нам пока еще непонятны. Возможно, ваш друг владеет какими-то утраченными технологиями, позволяющими ему искажать пространство и время, - тут у Уильяма взмыли вверх брови, ему не приходилость встречать таких сообразительных людей, - но ваш поступок уникален. Нам интересно, как вы угадали?
- Богатое воображение, - он усмехнулся, - и еще тесное знакомство с Батлером. Когда знаешь о некоторых извращенных сторонах своего приятеля, нетрудно предположить, что последует за его словами. Он не скрывал, что тихо ненавидит большую часть человечества, но я никогда не думал, что это приобретет такой оборот. Если б я выиграл у него, или даже проиграл, это было бы роковой ошибкой для короны.
- Вы наверное понимаете, что в свете последних событий заслуживаете большой награды?
- Не хочу ничего, - мотнул головой Уильям. - Только уехать подальше от Лондона к вересковым полям и прозрачным озерам, с удочкой. Ну, вы же меня понимаете, - он широко улыбнулся.
Инспектор так же улыбнулся в ответ:
- Простите, но нет. Я не люблю рыбалку.

Даже в Лондоне дожди когда-нибудь прекращаются, и выглядывает солнце.
Пытаясь запомнить все, что обрел он в испытаниях, Уильям обживался в новом доме. Он снова восстановил студенческие фотографии и теперь расставлял их на каминной полке, разговаривая вслух с теми, кто там был изображен. Наконец, дошел черед и до фотографии, где он был вместе с Исааком.
Он долго думал, стоит ли их прежняя дружба того чтобы увековечить эту память в фоторамке. Уильям прищурился, говоря Исааку:
- Знаешь ли, я мог бы помнить все, что ты вытворял, и поставить на все твои поступки знак минуса, но я просто буду любить тебя и помнить таким, каким ты предстал передо мной. Ты был чудесным другом, и я это навсегда запомню. И кто знает, может ты снова станешь им в будущем для меня.
В голове раздался голос его благоверной "Как бы не вышло по Юнгу - усиливая положительтный архетип, ты усилишь и отрицательный!"
- Тьфу! - он нахмурился и взялся протирать рамку салфеткой.
Его ныне покойная супруга любила везде вставить свое словечко, но он не разбирался в этом, а просто любил её, даже сейчас, так что позволял этому мелодичному голосу и дальше звучать внутри себя.
Ну а вечером ему следовало быть во дворце, на приеме у королевы Бригитты. Уильям, разрешив все свои дела, уселся перед зеркалом и присмотрелся к своему лицу, подмечая изменения. Это уже было не искаженное горькой усмешкой лицо циника. Спокойный взгляд и грустная полуулыбка говорили о том, что романтик хватающий свои идеи со звезд, вернулся изрядно повзрослевшим, который все еще верил в свои несбыточные мечты. А благодаря прагматичному лбу эти мечты были не такими уж несбыточными!
Ведь он мечтал, что когда-нибудь сделает что-то важное для своей страны. И вот, время пришло!
Он поднимался по ступеням дворца среди гостей, выделяясь среди них своим скромным костюмом, выдержанным в лучших традициях эсквайров. На этом празднике жизни он был своим, и официант с легким поклоном подносил ему бокал вина.
Уильям боялся только одного - что все внимание будет устремлено на него, но ошибся, и спокойно вздохнул. Здесь хватало интриг, и чтобы на него обратили внимание, следовало, чтобы сама королева представила его. А это случится нескоро, и он уже успел выпить немного для храбрости. Ведь ему придется рассказать свою историю, а она была не очень веселой, и сердце все еще сжималось от некоторых воспоминаний.
Когда в его руках оказался микрофон, все взгляды устремились на него, и сама королева жаждала услышать подробности, в этот короткий миг тщеславия он мог бы презренно окинуть взглядом всех этих дам и джентльменов. Ведь им не приходилось переживать и толики того, что было с ним! А впрочем, у каждого своя судьба, и он с легким сердцем приоткрыл публике некоторые загадочные стороны этого события.
- Как вы все-таки ухитрились обвести вокруг пальца террориста?
- Честно говоря, для меня самого это немного загадка. Ведь я был на грани от провала. Но я оказался прав, чтоило сместить фигуры в должном порядке - и система минирования оказалась без управления. Мне повезло еще и в том, что Батлер не присутствовал лично, а только наблюдал, иначе он мог бы пересесть на мое место, и вот тогда я бы не смог ничего сделать. Он сдался, когда понял, что его замысел был прочитан мной за три минуты. Честно говоря, я бы не смог найти в себе силы духа, чтобы выдержать все это, если б...
Он посмотрел на Бригитту и почувствовал, как его слова застревают в горле. Это было настолько личным, что озвучивать перед этой толпой не хотелось, и в горле встал ком.
- Он плачет! Дайте ему глотнуть вина.
Ему поднесли бокал, и он сделал глоток. Легче не стало, слезы брызнули из его глаз, но когда сама королева пожелала услышать, что же такое хотел сказать Вордсворт, он собрался с силами.
- Все то время после освобождения из Тауэра меня охранял образ королевы и её благословение. Я не знаю, где бы я был сейчас, если б не это.
От его шумного выдоха зафонил микрофон.
- Вы немного преувеличиваете мои возможности, - сказала королева, довольно улыбаясь. - Но в тот раз я не ошиблась, выбрав вас для этой миссии. Пожалуй впервые за долгое время в моем дворце кого-то пожалуют в рыцари. Вы, Уильям Вордсворт, доказали, что можете достойно нести это звание.
Преклонив колено перед знатным герцогом, Уильям, закрыв глаза и слушая, как лезвие касается его плеч, в очередной раз убедился, что мечты, даже самые безумные, имеют необратимое свойство сбываться.
Черт возьми!